Мне любви мало…

Спектакль «Все мы прекрасные люди» по пьесе Ивана Тургенева «Месяц в деревне».
Режиссер Юрий Бутусов. Художник Виктор Шилькрот. Театр им. Ленсовета.

01.04.2025 — дата публикации рецензии

Автор рецензии — слушатель ВШДСИ «Школа Г.Г. Дадамяна»
по программе профессиональной переподготовки «Театроведение» Елена Чернышева (г. Курск)

Руководитель курса – кандидат искусствоведения, доцент, помощник художественного руководителя МХТ им. А.П. Чехова и ректора Школы-студии МХАТ по спецпроектам, лауреат Премии Москвы П.А. Руднев.
Преподаватель – Заслуженный работник культуры РФ, театральный критик Н. Г. Каминская

«Все мы прекрасные люди»… Таким названием нас встречает спектакль Ю. Бутусова по пьесе Тургенева «Месяц в деревне». Эта же фраза звучит в финале, правда уже с местоимением «вы». Слова наполнены, конечно, иронией. О каких «прекрасных людях» можно говорить? Здесь у каждого своя история, своя боль, каждый переживает бурю чувств, каждый по-своему сложен и этим «прекрасен».

Первая сцена уже разрушает иллюзию умиротворенного деревенского уголка. Наваленная гора стульев в углу, оконная рама без стекла и разбросанные вещи напоминают хаос и разруху, которые царят сейчас в этом доме и внутри героев. Наталья Петровна (Анна Ковальчук) находится в нервном, смятенном состоянии из-за еще не понятых чувств, лишь начинающих пробуждаться в ее душе. А кто это в яркой шляпе, с рыжими усами, нелепо декламирующий «Графа Монте-Кристо»? Ракитин (Сергей Перегудов)! Только он здесь похож не на лирического героя, а скорее на клоуна, который в своей безответной любви к Наталье Петровне смешон и трагичен одновременно. И даже Коля (Р. Кочержевский) у Бутусова не такой, как у Тургенева. Перед нами болезненный ребенок (несмотря на то, что роль десятилетнего мальчика исполняет взрослый человек), ловящий сачком невидимых бабочек. Мысль Бутусова понятна: в семье, где нет любви, не может быть нормального потомства, а значит и продолжения.

Но Коля отнюдь не второстепенный персонаж. Мы как будто смотрим на происходящее его глазами. Возможно, поэтому некоторые сцены особенно темпераментны, на грани истерики. Ведь те страсти, которые творятся здесь, в «тихом» доме воспринимаются ребенком весьма болезненно. Пытается собрать он все события, как пазлы, в одно целое, стараясь склеить и сохранить то, что безвозвратно рушится, но тщетно. Оттого и появится в конце эта синяя краска, разлитая Колей на белом полотне из кусочков пазлов. То ли попытка протеста, то ли желание выплеснуть скопившиеся тревоги. В спектакле особо остро чувствуется одиночество несчастного ребенка, которое в самой пьесе отходит на второй план. Страсти кипят, обстановка накаляется, отношения становятся более напряженными, и лишь изредка Наталья Петровна погладит Колю по голове или Анна Семеновна (Г. Субботина) окликнет и позовет его…

А всему виной – молодой учитель, Беляев (И. Бровин), человек, невольно нарушивший покой дома Ислаевых. Скромный студент, не отличающийся способностями и воспитанием, он тем не менее стал первой любовью не только Натальи Петровны, но и Верочки (Л. Пицхелаури). Трогательная сцена Беляева и Верочки построена на переднем плане. Так по-детски наивно девушка расспрашивает молодого человека о его московской жизни, смотрит на него своим светлым взглядом с улыбкой на лице, еще не подозревая, какое чувство зарождается в ее сердце: «Я наверно не совсем здорова сегодня. А между тем мне так хорошо…». В свою очередь Беляев в Верочке скорее видит родственную душу, «своего» человека. Ведь оба они – сироты, «а говорят, что сироты меж собой скоро дружатся…». Потому и хочет он поцеловать ее, так как видит человека, которому тоже нужна любовь, как и ему.

Хочется остановиться здесь на образе, который воплощает актриса Лаура Пицхелаури. В ее исполнении Верочка – наивный и чистый ребенок вначале, после пережитых потрясений превратившийся из Верочки в Веру Александровну, женщину, способную видеть и понимать скрытые мотивы и чувства окружающих. Плавно совершает актриса этот внутренний переход, проживая и первую неразделенную любовь, и лукавство Натальи Петровны, и решение выйти замуж за не любимого.

У любви есть много разных оттенков. И если здесь любовь – это «любовь-дружба», «любовь-душевная близость», то у Натальи Петровны «любовь-страсть». Монолог о высоком чувстве, которое так неожиданно посетило ее, переходит на язык хореографии. Здесь можно увидеть необыкновенно изящную пластику Анны Ковальчук. Через танец, похожий на конвульсию, нам транслируется внутреннее состояние Натальи Петровны, которое тоже постепенно меняется. Под музыку Francesca Gagnon «Via vedrai» ломкие беспорядочные движения становятся легкими и грациозными. На место боли и смятения приходят радость и счастье. Уже с наслаждением в конце отдается она этому чувству, упиваясь даже страданием.

Ни для кого не секрет, что музыке в своих спектаклях Бутусов отводит особую роль. И звучит она там по-особому, укладываясь в тот режиссерский замысел, который предлагается зрителю. Поэтому смесь классики и современности не воспринимается здесь вульгарно. Неважно, поет ли Анна Ковальчук песню Макsим «Одиночка» или народную песню, важно, что при этом испытывает ее героиня и что через это исполнение она передает. Так, например, в сцене с Верочкой, когда первый раз звучит «Одиночка», у Натальи Петровны словно прорывается крик души: «Мне любви мало, от него устала…». Наболело, ведь здесь все как будто про нее говорится. Но только ли про нее? А не постигнет ли Верочку та же участь?

Появляются два соперника, Ракитин и Беляев. С напором, не скрывая раздражения, задает Ракитин прямой вопрос «Видели ли вы Наталью Петровну?», и демонстративно стирает следы помады с лица Беляева. Каждый последующий вопрос и ответ только усиливает различие двух собеседников. Ракитин это осознает и понимает, что черты молодого студента, которые кажутся недостатками, в глазах Натальи Петровны выглядят достоинствами. Конечно, именно он – причина ее переменчивого настроения. Но не все об этом догадываются. «Бедный, доверчивый» Аркадий (А. Багров) считает этой причиной как раз Ракитина. Не зря и мизансцена построена следующая: любовный треугольник, муж-жена-друг семьи. На кровати лежит Наталья Петровна, а по бокам ее обнимают то муж, то Ракитин. Градус нелепости и иронии достигает предела, и уже непонятно над кем смеяться и кому сочувствовать. Сколько угодно могут они делить любимую женщину, но разве есть в этом смысл, когда их она и не замечает. Мысли ее заняты другим, а потому руками она отодвигает от себя Аркадия и Ракитина, оставаясь на сцене один на один со своей душевной драмой.

Только сейчас состоялся разговор с Беляевым, абсолютно не похожий на нежную, почти детскую сцену с Верочкой. В Наталье Петровне проснулась женщина, которая хочет любить и быть любимой. Не сдержавшись, страстно целует она молодого студента, оставляя тот самый след. И сам Беляев тоже пленяется своей хозяйкой, которая так не похожа на других. Видно, как в глазах его загорается огонь, когда он касается ее руки и провожает ее взглядом. Кажется, ответ на главный вопрос получен: Беляев Верочку не любит. Но душевные терзания не прекращаются. Заключительная сцена первого акта полна надрыва и трагизма.

Разрешить ему остаться или заставить уехать? Выбрать любовь или долг? Теперь предстоит решить эти вопросы, мучительные для нее. И решение принято. «Он должен уехать» произносит Наталья Петровна несколько раз, доводя себя уже до крика. Под брызги воды и нарастающую музыку дают занавес…

Второе действие построено на повторении многих сцен. Это и откровенный разговор Верочки, Беляева и Натальи Петровны, и разговор Ракитина с Аркадием. Сам текст сохраняется, но смысловую нагрузку уже несет иную. Герои совсем не те, что были перед нами несколько минут назад. Так быстро события меняются в их жизни, что меняют их самих.

Выходит Вера Александровна… Именно Вера Александровна, повзрослевшая, с распущенными волосами, в яркой кофточке с чемоданом в руке. Все карты перед ней открыты. Беляев ее не любит, а Наталья Петровна любит Беляева. И созревает решение уйти из этого дома и принять предложение Большинцова. Снова произносит свой монолог, как тогда при объяснении с Алексеем Николаевичем. Только теперь он звучит будто в пустоту, точно она сама с собой говорит, прокручивая все еще раз. У микрофона в эту минуту находятся две женщины. С Натальей Петровной Вера Александровна сейчас на равных, и на равных задает свои провокационные вопросы, заставляя ее признаться в чувствах к Беляеву. Здесь героини как будто поменялись местами. На этот раз Вера, получив признание, словно оглушенная им, забирает чемодан и убегает. Нужно сказать, что и Наталья Петровна, одетая в черное, уже другая. Зная теперь, что Беляев любит ее, она все равно понимает, что их встреча была последней, будущего у них нет. Снова звучит песня «Одиночка» как прощание с первой и, возможно, последней любовью. Снова одиночка…

Парадокс героев в том, что все здесь любят и все хотят любви, но при этом все одиноки. И вот за столом сидит семейство Ислаевых. Все в белых одеждах пьют чай, и кажется, эта идиллическая картина должна вызывать у зрителя чувство спокойствия и гармонии, но нет. Лишь только начинается сцена и доносятся проникновенные звуки виолончели (Adam Hurst «Elegy»), как воздух наполняется щемящим чувством тоски и опустошенности. Не случайно в финале нет живого общения, а используются только записанные фразы героев.

«Ты не здорова, душа моя?» слышим мы голос Аркадия, как что-то далекое, постороннее. Вопрос двойственный: то ли обращен он к Наталье Петровне, а то ли к самому себе. Равнодушно, с упреком и горечью, звучит ее финальная фраза: «Все вы прекрасные люди, все, все…и между тем…»